"Ректор КРИППО о том, почему русский язык на самом деле ещё более великий и могучий, чем мы привыкли думать" - статья Александра Николаевича Рудякова в газете Крымская Правда.

О том, что Иван Сергеевич Тургенев назвал русский язык великим и могучим, помнят все. И все используют эти два слова. Но мало кто помнит, что в тех же строках Тургенев называет русский язык правдивым и свободным. О том, какую мощь на самом деле заключает в себе язык, почему его нужно беречь и умножать, в своей новой книге рассказал ректор Крымского республиканского института постдипломного педагогического образования, доктор филологических наук, профессор Александр Рудяков.

- Александр Николаевич, расскажите, о чём ваша новая книга.
- Книга называется «Георусистика: русский язык в глобальном мире». Она издана в прошлом году в Москве на средства гранта Российского гуманитарного научного фонда. Её выход означает, что идеи, высказанные в книге,  продолжают завоёвывать признание в нашей стране и, без преувеличения, во всём мире. Сегодня в университете им. Л. Гумилёва в Астане магистрам читают спецкурс «Георусистика», в России защищаются докторские диссертации по этой проблематике.
В Германии готовится к изданию немецкий перевод книги.
В книге высказаны постулаты,  кардинально отличающиеся от традиционных представлений о языке и, в какой-то степени, о мире. Разница - в отношении  к такому объективно существующему феномену, как взаимодействие языков, во-первых, и к варьированию языка, во-вторых. Георусистика как наука о глобальном русском языковом мире видит во взаимодействии языков не источник «порчи» русского литературного языка, а напротив, важнейший ресурс его развития и совершенствования. Сила и величие русского языка проявляются прежде всего в том, что он способен, не теряя своей принципиальной русскости, видоизменяться в зависимости от того, в какой стране, в какой цивилизационной ситуации он обеспечивает коммуникацию своих носителей. Я хорошо помню, какое откровенное неприятие у наших крымских украинских националистов вызывали мои статьи об украинском варианте русского языка. Помню «разгромные» статьи Леонида Пилунского, называвшего меня «уфологом». Беспокойство этих людей было оправдано: ведь, признав русский язык на Украине украинским же вариантом русского языка, осознав, что русский язык на Украине есть продукт взаимодействия русского языка с украинской реальностью, сложно клеймить его «языком вражеской страны». Георусистика, на мой взгляд, и должна способствовать разработке внешней языковой политики. До сих пор говорили в основном о языковой политике внутри государства.
Так что у георусистики есть не только научные, но и политические следствия. Повторю ещё раз: сила и величие русского языка проистекает от его способности к варьированию и совершенствованию в процессе взаимодействия с иными языками и иными «картинами мира».
- Как возникла идея георусистики?
- Почти 11 лет назад, когда мы начинали проводить «Великое русское слово», я был убеждён, что для того, чтобы в украинских условиях это мероприятие отличалось от чисто политических аналогов, в центре его должна быть серьёзная научная конференция, которая занималась бы не тем, сколько часов нужно преподавать русский язык китайским студентам, а социо­лингвистическими реалиями: положением русского языка в мире, на Украине, в Крыму.
И в 2006 году я выступил с докладом «Русистика и русофония», в котором говорил, что нужно изучать не русский язык, а глобальный русский языковой мир.  Вскоре я предложил термин «георусистика» для именования русистики, в центре внимания которой находится русский языковой мир. Мы начали с того, что сделали два коллективных сборника, изданных в 2010 и 2011 годах. Эту идею поддержало достаточно большое количество людей, несмотря на то, что подобные инновационные вещи вызывают, как правило, отторжение. Хотя было много споров по поводу термина «национальные варианты русского языка», несмотря на то, что в лингвистике он общепринятый: никто же не спорит, что нет единого английского, а есть некое множество его национальных вариантов: британский, американский и так далее.
Я до сих пор помню свои ощущения, когда я набрал в поисковике слово «георусистика», и оказалось, что до меня его не существовало.
- То есть вы говорите, что русский язык не один, а русских языков много?
- Это слишком упрощённое понимание реальности. Русский язык как система, несомненно, един. Но важно осознавать, что язык непрерывно взаимодействует с  тем обществом, коммуникативные потребности которого он обслуживает. Поэтому тот язык, который мы с вами сегодня используем, это русский язык в его российском варианте, возникшем под влиянием российской жизни, российского общества, российского государства. 
Но ведь жизнь, социум, государство, скажем, на Украине, в Казахтане, в Латвии иные.
В этой ситуации русский язык вынужден варьироваться, чтобы максимально адекватно отражать мир в определённой стране и в определённом цивилизационном контексте. Ведь задача языка заключается в том, чтобы дать человеку максимально прагматичный инструмент для добротного социального взаимодействия.  Так и возникают украинский, казахстанский, латвийский и многие другие варианты русского языка. Поэтому георусистика и говорит, что варьирование языка - это не его «порча». Это закономерный процесс.
Суть в том, что русский язык сегодня, оставаясь самим собой, видоизменяется в зависимости от страны функционирования. Когда-то на конгрессе МАПРЯЛ в Варне я предложил своим молдавским коллегам, которые особенно рьяно настаивали на том, что русский язык в Молдавии ничем не отличается от русского языка в России, ответить на простой вопрос: «Представьте себе, что вы руководитель иностранной разведки. В какую страну вы отправите учить русский язык человека, которого вы готовите для работы  шпионом в Казахстане?». Они перестали спорить. В книге я привожу очень показательный  «случай Вильгельма».
- Поясните.
- Вильгельм - это казахстанский немец, работающий водителем в университете в Астане, где я читал цикл лекций. На этой летней школе вместе со мной работали  профессора из Москвы и Тарту. Однажды утром мы ехали на занятия, и кто-то из сидящих в машине спросил, сидя на переднем сиденье, нужно ли пристёгиваться. На что Вильгельм ответил: «Готовь штуку и не пристёгивайся». Я обратил внимание на то, что коллега из Тарту побледнел. И понял, что слово «штука» для каждого из нас, сидящих в машине, имело разные значения. Вильгельм имел в виду 1000 тенге - это, по-моему, 2-3 доллара. У профессора из России в сознании возникли 1000 рублей. И это его не испугало. Для меня, тогда ещё жителя Украины, слово  «штука» означало  1000 гривен. Сумма немалая, но не катастрофическая.  А для эстонца - 1000 евро!!!. Но получает он 800 евро в месяц.
То есть в этой ситуации оказалось, что слово «штука» имеет совершенно разные значения. Почему? Потому что значение этого слова зависит от той страны, в которой живёт человек. То есть варианты языка возникают тогда, когда русский язык существует в другом государстве и по другим правилам жизни. Если бы мы делали словарь георусистики, то слово «штука» имело бы значение «1000 рублей» в России, «1000 гривен» на Украине, «1000 евро» в Европе и соответствовало тысяче денежных единиц в стране языка.
- То есть все новшества в языке нужно воспринимать положительно.
- Когда-то в Шанхае ко мне подошёл китайский профессор и спросил, согласен ли я с тем, что китайцы портят русский язык. Я не согласился: китайцы его не портят, а «окитаивают». Потому что так требует, во-первых, жизнь в Китае, во-вторых, взаимодействие с китайским языком. Конечно, ядро, которое обеспечивает жизнеспособность русского языка, находится в России. Но все видоизменения нужно не отбрасывать, как ошибки, а изучать как ресурс для совершенствования русского языка.  То, что наш язык великий и могучий, - это общие постулаты, которые мы несём, как флаги. Но эту мощь и величие нужно всё время поддерживать и укреплять.  Георусистика как раз и показывает, что русский язык взаимодействует с огромным количеством языков по всему миру, и это взаимодействие нельзя оценивать как хорошее или плохое. Мы же не говорим, что смена дня и ночи - это хорошо. Или плохо. Это есть в реальности.
Что же касается «новшеств», то уверяю вас, русский язык очень мудрый. Он не заимствует то, что ему не нужно для того, чтобы стать ещё более совершенным. 
- А как эти идеи воспринимает широкая общественность?
- Всякая научная идея в своей истории проходит несколько этапов. Сначала она существует в элитарной научной литературе, закономерно вызывая возражения и нередко отторжение. Потом, через некоторое время она «овладевает массами» и становится «общим местом». Бывает и так, что в разных странах эти процессы протекают с разной скоростью, не совпадая по времени. Жизнь всё равно заставит людей отказаться от мифа о том, что любое варьирование русского языка ведёт к его «порче».
Я помню достаточно комичную ситуацию, когда одна из коллег горячо убеждала меня в том, что вариантов русского языка в разных странах не возникает. А в руках у неё была книга под названием «Бразильский португальский».
Что же касается «широкой общественности», то нужно понимать, что цель науки - это открытие закономерностей, которые управляют миром и, в нашем случае, языком. Популяризация не входит в обязанности собственно науки. Этим занимается научно-популярная публицистика.
- А как донести эту идею до обывателя? Как показать, что  варианты языка не составляют угрозу языковой и национальной идентичности?
Не варьирование языка угрожает идентичности. Совсем иные вещи. Уровень преподавания и владения русским. Небрежное отношение к русскому литературному в повседневной жизни, когда на улицах, в СМИ, на ТВ полно ошибок, просторечия, жаргона. Вот что разрушает наш русский язык и нашу душу. Я могу привести десятки примеров из нашей прессы, которым не стоит подражать.
Литературный русский не стал высшей социальной ценностью для нашего общества. Вот что действительно разрушает нашу идентичность.
- И вы говорите, что существование вариантов языка помогает совершенствовать русский язык. Каким образом?
- Что такое совершенствование языка? Николай Крушевский много лет назад дал классическое определение этому феномену: максимальное соответствие мира слов миру понятий. Иначе говоря, язык тем совершеннее, чем точнее он отражает мир. Приведу пример, который я часто использую, выступая на конференциях вне пределов Крыма.
В нашем мире существует одна очень вкусная и очень крымская вещь. В исконном русском нет средств для её краткого именования. Поэтому ничего ниоткуда не заимствуя, я должен был бы говорить так примерно: «кулинарное изделие, представляющее собой мясной пирог, приготовленный в особого вида печи».  Удобно? Нет. Поэтому русский язык для именования этой очень вкусной и очень крымской вещи заимствует слово «самса» и словосочетание «крымская самса». И это типичная ситуация: всякий раз, когда в мире появляется  новая реалия, возникает проблема: как её именовать. Источников несколько: словообразование, словосочетание и заимствование.
Гумбольдт как-то сказал, что каждый конкретный язык - это очередная попытка духа найти своё идеальное воплощение. Так же, как есть идеальный русский язык, где-то существует идеальный язык человека и его варианты. И каждый язык - это и есть вариант этого идеального языка. Готовы ли мы сказать, что наш язык - это воплощение идеального языка? Нет. И если другой язык в чём-то более операционален, более прагматичен, то почему я не могу взять оттуда что-то полезное? В язык не попадёт ничего лишнего, для вхождения в язык каждого слова есть причины. Не нужно думать, что язык похож на пылесос, который всасывает в себя мусор и пыль. Это скорее серьёзный фильтр, который пропускает через себя всё и берёт только то, что ему нужно. Другое дело, что даже внутри страны русский язык представляет собой совокупность вариантов - территориальных, социальных, профессиональных. И даже литературный язык - это один из вариантов языка, носителем которого является образованная часть общества, которая с годами становится всё меньше.
- То есть литературный русский язык может и вовсе исчезнуть?
- Нет. Не может. Но за его существование и благополучие тоже нужно бороться. Тем более что люди очень часто забывают, что суть языка - в его изменчивости. Всем кажется, что если в язык приходит что-то новое, то это засорение. Однако если бы 30 лет назад человек сказал кому-то «я тебя сниму на телефон», это был бы абсурд. А сейчас этого никто не замечает, хотя это такое же изменение, как и те, о которых мы говорим!
- Но вернёмся к самой книге. Какова ее структура?
- Структура книги отражает общие принципы георусистики и основные этапы её формирования, поэтому композиция получилась двухчастной. Основная часть, монографическая, содержит теоретические предпосылки георусистики. Вторая часть - это приложения, в которые включены два сборника «Георусистка. Первое приближение» и «Георусистика. Вызовы XXI века», они отражают развитие предложенной концепции и восприятие и оценку её лингвистами.
- Спасибо за интересную беседу. Желаем вам успехов в дальнейшей научной деятельности!

Ссылка на источник - Крымская Правда.